Святой убийца [litres] - Николай Иванович Леонов

Глава 3

Лекционные аудитории в вузах все время почему-то вызывали у Гурова ассоциации с аренами для гладиаторских боев. Вроде ничего общего не было. Внизу никто не сражался, и публика не свистела и не готовила большие пальцы, чтобы с их помощью решить участь проигравшего бойца, но ассоциация с гладиаторской ареной у сыщика никуда не делась даже спустя много лет после получения высшего образования. Вот и на этот раз, когда он сидел на самой верхотуре в аудитории Российского государственного университета правосудия, ассоциация с гладиаторами приходила на ум сама собой. Тем более ему скоро предстояло спуститься вниз и выступить перед студентами с небольшой лекцией.

На этот безрассудный шаг Гурова уговорила Зинаида Федоровна Опушкина, которая периодически читала лекции еще ему, в бытность обучения сыщика в Академии милиции. Гуров до сих пор побаивался ее строгого нрава и вяло возражал против этого приглашения, сдавшись уже через пять минут после начала разговора. А сейчас сидел и слушал ее лекцию о причинах и следствиях нераскрытых убийств. Пожилой преподаватель имела свое непререкаемое мнение на любой счет и умело его аргументировала. Вот и сейчас Зинаида Федоровна убедительно доказывала, что в появлении «висяков» повинна исключительно недостаточно высокая компетентность сотрудников следственных органов. По ее словам, преступник всегда допускает ошибки, каким бы подготовленным он ни был. И главная задача следователя и оперов – эти ошибки заметить.

А свои слова она иллюстрировала фотографиями и документами из дела об убийстве некой Вероники Быковской, которое к тому времени не было раскрыто. Зинаида Федоровна объясняла студентам пошагово, что, как и почему делали сотрудники правоохранительных органов, занимаясь изучением следов преступления. С ее слов выходило, что следователь, опера и эксперты делали все правильно, за исключением одной маленькой детали, которую они пропустили. И Опушкина вывела на экран крупным планом эту деталь – небольшой крестик на правом виске жертвы. Эксперты так и не смогли установить, как и когда он там появился – до смерти или сразу после нее.

– Вот! – тогда торжествующе произнесла Зинаида Федоровна. – Эту маленькую деталь эксперты отметили, но никто из следователей или оперов внимания на нее не обратил. По крайней мере, дальше в материалах дела ничего об этом крестике не говорится. А ведь это, скорее всего, и есть та маленькая ошибка, которую совершил преступник и которая могла бы на него вывести. Вот только изучать эту улику никто не стал…

Тогда Гуров с ней не согласился, посчитав этот довод притянутым за уши. Тем более на виске, рядом с крестиком, похожим на те, которые чертят, играя в «крестики-нолики», и частично перекрывая его, красовался большой синяк. Вполне возможно, такой своеобразный шрам женщина получила при падении или когда убийца ударил ее. Вот только сейчас сыщик думал уже совершенно по-другому, поскольку крест на виске Быковской был очень похож на тот, который Гуров увидел на фотографии трупа Киреева. И находился он на том же самом месте!

– Стас, похоже, у нас серийник, – проговорил Гуров, выбираясь из воспоминаний.

– Лева, ты белены объелся? Или, как сейчас молодежь говорит, кислоты хапнул? – вытаращился на него Крячко. – Какой серийник? Ты о чем? Кого у нас еще топором зарубили?

– Вот! – Сыщик протянул другу фотографию, где на виске Киреева виднелся крестик. – Точно такой же на том же месте я видел около года назад. Он был на теле женщины, которую убийца повесил в ее собственном доме.

Станислав подошел к другу, взял фотографию и несколько секунд внимательно на нее смотрел, а потом перевел взгляд на сыщика. Сочувственно покачав головой и поцокав языком, он попытался потрогать лоб Гурова на предмет наличия температуры. Тот отдернул голову.

– Лева, и из-за какой-то царапины, которая могла возникнуть от чего угодно, ты делаешь выводы о серийном убийце? – с нотками грусти в голосе поинтересовался Крячко. – Ты точно в порядке? Разве тебе нужно объяснять, что серийники используют один и тот же способ для уничтожения своих жертв? Да и сами жертвы у них одинаковые. А тут одну повесили, другого топором зарубили… А кроме крестика между ними хоть что-то общее есть?

Вопреки своей воле Гуров рассердился на друга. Он понимал, насколько нелепым выглядит его собственное заявление о серийном убийце, основанное лишь на схожих крестиках на висках своих жертв. И логика действительно подсказывала, что между трупами Киреева и Быковской связь пока не прослеживается. Однако интуиция нашептывала другое. И сочувственно-снисходительный тон друга, услышавшего голос этой интуиции, сыщика обидел. Но Гуров смог сдержать раздражение и ничем его не выказал.

– Предлагаю сделать так, – усмехнулся он, глядя на Стаса. – Сейчас ты займешься поиском Снегирева, а я – подтверждением своей теории. А вечером соберемся у меня дома, вместе с Петром и Машей, и устроим мозговой штурм. Устраивает такой расклад?

– А почему нет? – пожал плечами Станислав. – Но сразу предупреждаю: если не сможешь доказать, что это серийник, с тебя бутылка конька по моему выбору. Идет?

– Договорились, – улыбнулся сыщик.

Стас допил кофе, оставил немытую чашку на своем столе и, подхватив куртку, довольно насвистывая, вышел из кабинета. А Гуров, чтобы немного отдалиться от идеи о серийнике и прочистить мозги, продолжил изучение материалов экспертизы по трупу Киреева и почти сразу наткнулся на причину того, отчего чиновник не оказал сопротивления убийце.

На одном из листов отчета стояло упоминание о следе укола, который обнаружили на шее убитого. То есть перед тем, как перерубить шею, чиновнику что-то вкололи. И через пару секунд он нашел, что именно – аминазин. Этот препарат применяют при лечении различных психических расстройств. В частности, его используют в психиатрических клиниках для успокоения буйных пациентов, поскольку аминазин блокирует психомоторное возбуждение и страх. Если Кирееву вкололи большую дозу, то убийца спокойно мог поставить его на колени, заставить сложить руки на груди,